Нам ротный твердил: «Приказать я не вправе,
На верную смерть посылать я не псих.
Снаряды доставить бы до переправы,
Но шансов добраться почти никаких…»

Потом политрук говорил очень складно,
Как будто мы были большие друзья.
Я вышел из строя, что ж, надо так надо:
Браток, на войне по-другому нельзя.

В фанерной кабинке полуторотонки
Опасность какая? На газ и вперед!
Налево воронки, направо воронки,
А «мессеры» в небе… Бог даст – пронесет.

Мы подарки для фрицев грузили недолго,
Потом «козью ножку» в дорожку скрутил,
А наш политрук со штабного порожка
Мне вслед помахал, словно перекрестил.

Сначала дорога скрывалась лесами.
Затем по полям начинала петлять.
Вот тут-то железные птицы с крестами
Решили добычу свою разорвать.

А я летел напролом со смертельной поклажей,
Лишь в полколеса обгоняя беду.
И тут некрещеный партиец со стажем
Поклялся: коль выживу, в церковь пойду.

Налево воронки, направо воронки…
Над самым капотом зависли шасси.
В фанерной кабинке полуторотонки
Просил я у Господа: «Можешь – спаси!»

Налево воронки, направо воронки,
А сволочи в небе поймали кураж.
В фанерной кабинке полуторотонки
Не знал политрук, я читал «Отче наш…»

А кто меня спас от фашистских снарядов –
Господь, политрук ли, я долго гадал…
Но нынче пугать меня адом не надо,
В тот день я как раз в том аду побывал.

Мне дальше везло: дорулил аж до Праги.
Баранку крутить – не с пехотой шагать.
А как посмотрю на медаль «За отвагу»,
Я те 20 верст вспоминаю опять.

Налево воронки, направо воронки…
За то, что прорвался к своим у реки,
Водитель армейской полуторотонки
Медаль получил и седые виски.