Сколько их было… красивых и юных,
Сколько ушло, за собою маня.
Только никто на таинственных струнах
Не отозвался в душе у меня.

Я провожал их невидящим взглядом,
Зная про их ненавидящий взгляд,
И над любовью своей, как над кладом,
Скрягою трясся (они подтвердят).

Кто-то подумает: «Экая глупость!
Чувства сторицей вернулись бы вновь».
Может быть, так. Только это не скупость,
Если за нею большая любовь.

Сколько я ждал, мне уже безразлично.
Главное  – встретились, свет мой в окне.
Все тебе отдал, любя безгранично,
И не гадаю о завтрашнем дне.

Как перед смертью, ни в чем не слукавил.
Даже разлюбишь – клянусь на крови:
Я для других ничего не оставил…
Так и положено первой любви.

Сколько их было… красивых и юных,
Сколько ушло, за собою маня.
Только никто на таинственных струнах
Не отозвался в душе у меня.

Я провожал их невидящим взглядом,
Зная про их ненавидящий взгляд,
И над любовью своей, как над кладом,
Скрягою трясся (они подтвердят).

Кто-то подумает: «Экая глупость!
Чувства сторицей вернулись бы вновь».
Может быть, так. Только это не скупость,
Если за нею большая любовь.

Сколько я ждал, мне уже безразлично.
Главное  – встретились, свет мой в окне.
Все тебе отдал, любя безгранично,
И не гадаю о завтрашнем дне.

Как перед смертью, ни в чем не слукавил.
Даже разлюбишь – клянусь на крови:
Я для других ничего не оставил…
Так и положено первой любви.